Оказывается, Мадикен больше любит красные камешки, потому что они алые, как кровь, а Лисабет больше любит голубые, потому что они голубенькие.
А потом наступил вечер, Мадикенн и Лисабет лежат в своих кроватках и собираются спать. Но сперва в детскую
приходят мама и папа посидеть с девочками на сон грядущий. Мама
рассказвает им о приключениях принца Хатта в подземном королевстве, а
папа показывает на стене забавные тени. Керосиновая лампа освещает детскую слабым светом, но папа снял абажур, свет сделался ярче, и тени получились замечательные. Они шевелятся на стене, иногда там появляется козлик с рожками, иногда танцующая девочка, а иногда просто шевелятся папины руки, и все.
Лисабет вообще мастерится засовывать разные вещи куда не надо. А тут глядь, на полу горошина! Лисабет её сразу хвать и мигом запихала себе в нос. Ей просто интересно было узнать, залезет ли горошина. Залезла! Да еще как глубоко! (...)
-Может быть она уже пустила корешки, - рассуждает Мадикен, - Вот увидишь, скоро у тебя из ноздрей
прорастут гороховые цветы... Хорошо бы, если бы вырос душистый горошек.
А потом наступил вечер, Мадикенн и Лисабет лежат в своих кроватках и собираются спать. Но сперва в детскую
приходят мама и папа посидеть с девочками на сон грядущий. Мама
рассказвает им о приключениях принца Хатта в подземном королевстве, а
папа показывает на стене забавные тени. Керосиновая лампа освещает детскую слабым светом, но папа снял абажур, свет сделался ярче, и тени получились замечательные. Они шевелятся на стене, иногда там появляется козлик с рожками, иногда танцующая девочка, а иногда просто шевелятся папины руки, и все.
Лисабет вообще мастерится засовывать разные вещи куда не надо. А тут глядь, на полу горошина! Лисабет её сразу хвать и мигом запихала себе в нос. Ей просто интересно было узнать, залезет ли горошина. Залезла! Да еще как глубоко! (...)
-Может быть она уже пустила корешки, - рассуждает Мадикен, - Вот увидишь, скоро у тебя из ноздрей
прорастут гороховые цветы... Хорошо бы, если бы вырос душистый горошек.